bezdna.su — лучшие цитаты, анекдоты и приколы из бездны!



Сегодня в маршрутке сел рядом с какой-то девушкой. Чуть позже зашла бабулька, села напротив нас. Девушка достала смартфон, выставила его перед собой, а бабулька и говорит:
- Убери телефон.
- Почему это? - спросила девушка.
- Ты меня облучаешь!
- А почему вы мне тыкаете? - возмутилась девушка.
Я понял, что это надолго и сказал бабульке:
- Давайте местами поменяемся.
- А как же ты? - спросила бабулька.
- Ничего, я крепкий, я выдержу.
Мы пересели, девушка продолжила облучать, на этот раз меня, а бабулька посмотрела с благодарностью и состраданием.
Героем быть не трудно.

Мы живем в мире предсказанного будущего. Только оно совсем другое. Я вспоминал на днях фильм «Гостья из будущего» и книжку «Сто лет тому вперед». Там есть мальчик Коля, который из шестидесятых или семидесятых попадает на сто лет вперед и испытывает потрясение, когда мимо него проезжает дедушка на цирковом одноколесном велосипеде. Потому что это дико и непонятно. А вспомнил я этот эпизод, когда мимо меня на гироскутере проехал бородатый хипстер.

Не далее как вчера-позавчера друг (и я вместе с ним) кое-что пережил. В пятницу ему объявили об онкологии, в субботу утром на основании анализов установили что её нет. а сообщили об этом в понедельник утром ЧТОБЫ НЕ БЕСПОКОИТЬ ЧЕЛОВЕКА.

Практика показывает, что наиболее ожесточённые споры - именно о вкусах.

Рассказал сын фронтовика Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения.

Моего отца звали Василий Андреевич Курилкин. Жили мы в деревне Хуторовка Муравлянского района Рязанской области. В семье было шесть человек – отец с матерью, бабушка и трое детей, из которых я – старший. Весной 1941 года отец продал корову, чтобы выучиться на шофера. Обучение было платным. Что такое для деревенской семьи с детьми лишиться коровы – на это трудно решиться. Но, видимо, дело того стоило. Стать водителем для колхозника с трехклассным образованием тогда было, как мы назовем теперь – социальным лифтом.

Отец прошел в Моршанске обучение, получил удостоверение «Водитель-стажер». И начал стажировку в организации «Райторф». Места у нас степные. И все организации отапливались торфом. Для населения выделялись участки, где жители сами копали себе торф, сушили его и потом вывозили.

Началась война

22 июня 41 года запомнилось мне сильной грозой, от которой загорелся дом напротив. Крыши у всех были соломенные. И на пожар сбежались люди, которых перед этим собрали в сельсовете объявить о начале войны. Телефон и тарелка радиовещания были только в сельсовете, размещенным в соседней большой деревне в полутора километрах от нашей Хуторовки. Прибежали они, и мама сказала: «Война!»

Через два дня отцу пришла повестка – явиться 27.06.41 в райвоенкомат. Я с соседской девочкой, которая была двумя годами старше, понесли повестку отцу в «Райторф». Он сразу рассчитался, пришел домой… Торф на отопление не заготавливали ещё в эти дни – вода недостаточно спала. Так отец, чтобы обеспечить нам тепло на зиму, срубил шесть ветел, что росли возле дома, напилил и наколол нам дрова на зиму, и ушел на войну.
Уже годах в 70-х расспросил его обо всем.

Прибыли они мобилизованные в Ряжск. Их построили. Скомандовали шоферам и трактористам выйти из строя. Отец вышел – показал удостоверение стажера. Его сразу привели к фотографу, и в этот же день выдали удостоверение шофера. Потом – Москва, Алабино, где формировался полк реактивных минометов «Катюша». Назначили его водителем полуторки – не с реактивной установкой, а машины обеспечения.
Из Алабино он написал домой: «Голодно! Если можете, - пришлите посылку. Хоть сухарей…».

Мама сходила в правление – там выделяли хлеб семьям красноармейцев. Дали хлеб, мама насушила, отправила посылку, потом – ещё и еще. Всего отправила четыре посылки. Но получил он только первую – попал в окружение. Письма от него шли сначала. В октябре – прекратились.

В окружении

В первой половине октября сформировали из них колонну с воинским имуществом и отправили под Смоленск. Везли обмундирование, продукты, боеприпасы, перевязочные средства и лекарства. Навстречу – беженцы. На подводах и пешком, с узлами, детьми, с колясками и тележками – кто как. И красноармейцы идут – кто с винтовками, кто безоружный, кто раненый… И машинами раненых везут. Приехали на место, разгрузились где-то в леске… Прилетел «немец», отбомбил, и сидят они в этом лесу метрах в 150 от дороги – как понимаю, это было Варшавское шоссе, - а по шоссе пошли уже немцы. Танки, артиллерия, пехота, обозы и грузовики… Немцы знали, что в лесу окруженцы, и, один танк по эту сторону дороги, другой – на той стороне, ездили вдоль обочины взад-вперед, и временами постреливали из пулеметов по опушке.

День, так прошел, второй, неделя… – стало незаметно командирского состава… Я читал книгу про эти события, в которой говорилось, что из окружения в первую очередь выводили командный состав.

Тут им поступила чья-то команда – сжигать машины. Сожгли. И вот, - отец рассказывал – лежит он на опушке, смотрит на дорогу. И подползает один парень, говорит: «Пойдем в плен сдаваться!» Отец ответил: «Нет! В плен – не пойду». Тот отползает, отец слышит шорох, а потом – какой-то шлепок и тишина. Отец оглядывается – тот лежит с дыркой во лбу. И выстрела-то отец не слышал. Тот, видимо, поднялся, и поймал шальную пулю.

Ещё неделя прошла – ночи холодные стали… Однажды утром появился у них какой-то человек. Бросалась в глаза его, как отец сказал, «новая одежда». У них-то у всех обмундирование от лазания по лесу было грязное, изношенное. А этот – в чистой новой форме или в гражданском – отец не пояснил – и с планшеткой, а потом оказалось, что компас у него был, фонарь… И он говорит: «Желающие выйти из окружения сегодня вечером собирайтесь на этой поляне. Мы, как хорошо стемнеет, накопимся перед дорогой, сделаем рывок через неё. За дорогой – тоже лес. И я всех вас выведу к своим. При себе иметь оружие и военное имущество». Держался он уверенно. Вызывал доверие, подсознательное желание слушаться.

У отца был только противогаз. Как стемнело – собрались на поляне. Пришел тот человек – привел ещё людей. Он, значит, по всему лесу собирал. Сгруппировались поближе к дороге, сделали рывок через неё, бежали минут сорок лесом, потом на просеке остановились, собрались. Группа большая – человек 150, или больше. Повел он их дальше. К утру вышли к лесничеству. Здесь, похоже, их ждали. Были приготовлены продукты. Подкрепились картошкой, чаем, сухари были…

Шли до Москвы больше двух недель. Ночевали в ригах, сараях каких-то, на скотных дворах. Питались колхозными продуктами. Где-то картошку им варили. А в одном колхозе годовалую телку зарезали. Телку съели сразу всю. Правда, отец там противогаз выкинул, и немножко мяса положил в противогазную сумку. Позже сварили, съели. Некоторые местные жители относились к обросшим и грязным окруженцам скептически: «Бежите?». Отец и другие отвечали: «Мы же вернемся». А те снова: «Ну, да… вы вернетесь…»

Привел этот товарищ их в Москву, в какой-то клуб, и передал кому-то. Они разместились в этой импровизированной казарме. Отец вышел из клуба, смотрит – стоит машина. По номерам – с их полка. Подошел к сержанту в клубе – так и так, там стоит машина с нашего полка. Сержант – к лейтенанту. Тот приказывает сержанту привести старшего – кто там есть с машиной. Сержант привел. Ваш? – Наш! – Забирай! Так отец вернулся в полк. Никаких проверок, ничего…

И тут я сейчас сделаю небольшое отступление – расскажу от себя. Раз в одной компании, в которой не всех знал, шел разговор о войне, и я рассказал эту историю. А один там был узбек немного помладше меня, он заметно удивлялся, волновался во время моего рассказа. Потом отвел меня в сторонку, говорит: «Вот, что вы сейчас рассказывали, про окружение, рывок через дорогу, выход в Москву и размещение в клубе – мне отец то же самое рассказывал. Он в 30-х годах закончил военное училище. Был офицер. И, как вы сейчас рассказывали, слово в слово, выводил людей из окружения под Ельней». И я с этим узбеком не договорил тогда. И до сих пор жалею, что не взял его адрес, не расспросил подробнее… Пытался потом найти его – не получилось. Но это ещё не все. Попалась мне однажды книга о войне «Невидимый фронт». Составлена она из отдельных случаев, эпизодов. Автор – бывший сотрудник НКВД. И, когда он описывает, как сотрудники НКВД забрасывались в партизанские отряды, откуда потом вывозили обозами через линию фронта раненых, детей и женщин.. – автор между прочим говорит: «Я сам более пяти раз пересекал линию фронта под Ельней, выводя группы окруженцев». Может быть, автор этой книги и вывел из окружения моего отца. Ещё вероятнее, что НКВД посылал десятки своих офицеров за линию фронта, с целью организовывать и возглавлять выход окруженцев к своим. Не допустить их напрасной гибели или попадания в плен. А как наши там в немецком плену «выживали» в кавычках, мы все знаем. Поэтому, я преклоняюсь перед этим офицером, и перед всеми остальными, которые выводили окруженцев.

Фронтовые дороги

А у отца дороги потом лежали… Он называл Юхнов, Старая Русса, Можайск, Калинин, Сталинград… Про Сталинград он тяжело вспоминал. Когда много было погибших, копали длинный ров, и с одной стороны сваливали, как придется, немцев, а с другой – укладывали бережно рядком наших бойцов. Это его слова. Ещё случай рассказывал… на передовой выбьют батальон или полк – приходят новые. Тех, что остались – отводят, этих – в их окопы. В лощине – там их называют «балки» - собрались, те, что прибыли, тут воздушный налет, и очень хорошо отбомбились – почти всех положили. Вошь там очень страшная была. На это и немцы жаловались. У наших ещё и холера там начиналась – вовремя остановили. Один раз – отец говорит – туманно, решили «вшей пожарить». Бочку на костер. Внутрь прутки, на них одежду разложили, - а тут туман разошелся, немец прилетел. Начал бомбить. Все – кто куда. Кто одетый, кто голый. Разбили немцы 11 машин. Но буквально на следующий день пригнали новые из резерва.

Про Белоруссию он рассказывал. После 42 года отец чаще всего возил разведку. Что это значит для полка «Катюш»? - Если где-то надо произвести стрельбу, к нему машину садится офицер, они едут, определяют площадку, откуда по намеченным площадям можно ударить, и чтобы там были условия для скрытного быстрого развертывания, и ещё более быстрого отхода после залпа. Чтобы не попасть под ответный артиллерийский огонь .

И едут они по лесной дороге, то ли карта была неверная, то ли офицер чего перепутал, или обстановка изменилась, о чем офицер не знал, но вдруг буквально в десяти метрах перед машиной из кустарника выскочили немцы с винтовками. Отец газанул на них – они назад в кусты. Немцы окрыли вслед огонь, изрешетили кузов, и прострелили колеса задние. Хорошо, что дорога через 10-15 метров поворачивала, и прицельная стрельбы была недолгой. Это был ЗИС-5. У него на ведущем заднем мосту спаренные колеса.. Внешние были прострелены, но до своих они все-таки смогли доехать.

Ещё был случай. Привез какой-то груз на передовую. Вышел из кабины – щелк, чиркануло по волосам. Кричат ему: «Ложись! Снайпер!» Упал на землю – ему кричат, что двоих уже убило. Лежал дотемна. Ночью машину разгрузили.

После Победы

Победу отец встретил в Кенигсберге. Уже после победы очень много пришлось ездить. Как не больше, чем во время боевых действий. И в Германию катался, и куда ни пошлют. Из-за этого и «на губу» попал. Мотался из рейса в рейс, и в очередной раз вернулся в расположение, ему на завтра новое предписание. Он возмутился: «Что всё я да я?! Других шоферов, что ли, нету?!» Какой-то командир говорит: «Отведите его на губу!». Отвели его в подвал, принесли матрац, еды нанесли… Закрыли… Наелся, выспался… назавтра, уже ближе к обеду, приходят:

- Выспался?

- Выспался!

- Поехали?

- Поехали!

А в июле 45-го построили личный состав: «Кто желает ехать в Польшу на уборку урожая?» Отец же крестьянин. Вызвался. Поехал в Штеттин. Работал он на молотилке. Подавал в неё снопы. Поляки все нормально к русским относились, кроме одной женщины. Та была очень злая на русских. Отец сказал: «Буквально загрызть готова». Другие объяснили, что её муж воевал на стороне немцев и погиб.
В октябре отец вернулся с уборочной в полк, и оказалось, что его призыв уже демобилизован, и сформированный поезд на Москву уже ушел. Отец в штабе: «Как же мне-то теперь?» Начштаба говорит: «Отправьте его с киевским поездом. А там он доберется».

Ещё про Победу

В нашу школу прискакал нарочный – посыльный с сельсовета. И сказал: «Ребята! Скачите в поля, собирайте народ. Война кончилась!»

Какие тут уроки! Мы бегом на конюшню. Поразбирали коней. И охлюпкой – без седел, конечно – поскакали в поля. На лошадях-то мы лет с трех катались все. Лошадей у нас в деревне было сотни полторы. Хотя, как война началась, 20 или 30 отдали в армию.

И вот все собрались на конном дворе. Вся деревня. Из них только два мужчины. Один – по возрасту не ушел на фронт, второй – комиссован по ранению. Сняли с петель ворота, положили на телегу – общий стол. Принесли люди у кого что было еды. Самогонка, конечно – у нас ее гнали из сахарной свеклы. Много плакали. Потом пошли по деревне с песнями, с плясками. Музыка – печная заслонка и ножом по ней стучали.

Отец вернулся домой 27 октября 1945 года. Работал шофером.
Награжден медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». Вручили их ему уже после войны. Была у него еще какая-то бумага, справка, что награжден медалью «За оборону Москвы». Он отдал её в военкомат, но она потерялась, и нет этой медали. Я запрашивал в Подольском архиве – ответ был какой-то несуразный, но отрицательный.

Ушло из деревни человек 60. Почти все – первым военным летом. Первая похоронка пришла в июле. А потом – одна за одной. А после 43 года у нас уже перестали и похоронок бояться. Не на кого стало получать. Всех повыбило. Вернулись всего 15-18 человек. Из них пять шоферов. Остальные – кто после ранения комиссован, а большинство и на самой передовой не воевали. Кто кузнецом был – кузнецы и в армии были нужны. Кто – в обозе, еще где… Большинство же – сразу в окопы на самую передовую, и погибли.

А, как наша деревня войну пережила, как работали и старые и малые на оборону, армию и страну кормили – в следующий раз расскажу.

Записал – Виктор Гладков

Наука и религия очень даже могут сосуществовать. Например, для изготовления бомбы нужна наука, а для её подрыва нужен религиозный человек.

Лучшие цитаты, лучшие анекдоты, лучшие приколы