Мне было 17 лет. После школы я отдыхал, развалившись в кресле и смотрел русское MTV.
Рядом на диване сидели гостившие у нас в ту пору бабушка и дедушка. Они время от времени бросали на экран недовольные взгляды, но не возражали, поскольку по установленной в семье очереди сейчас было моё время переключать каналы.

После рекламной заставки начался клип на песню певицы Dido: «Thank you». Дед недовольно зацыкал языком, оторвавшись от кровожадного русского детектива. Бабушка сокрушенно вздохнула, на секунду оторвавшись от вязания.
- Мдэээ. – Хрипло протянул дед.
- Кикимора какая-то растрепанная. – Согласилась бабушка.
- О чем поет, для чего поет…
- И показывают непонятно что. – Кивнула бабушка. – Помнишь нашу эстраду? Какие голоса были. Какие стихи! А это что? Ни к селу ни к городу… Помнишь Ободзинского?
- Да, что там Ободзинский. Даже Пугачева и та была артисткой с большой буквы. А это – галиматья какая-то…

Я хотел как обычно проигнорировать эти инсинуации, но подростковый бунтарский дух за меня неожиданно брякнул:
- Хорошая песня. Про любовь. Чего там непонятного?
Бабушка с дедушкой повернули ко мне недоверчивые лица.
- А ты чего – понимаешь, что ли? – Не без яда поинтересовался дед.
- Ага. – Кивнул я, стараясь не показывать чувство собственного превосходства.
- И о чем же?

Я задумался. Мой английский был не так чтобы хорош, но позволял в целом понять смысл слов. Проблема была скорее в том, как пересказать его старшему поколению.
- Девушка поёт о том, что сейчас у неё в жизни не лучший период. За окном дождь. На работе сложности. И вообще в целом всё плохо. Единственное, что поддерживает её – это то, что в жизни есть любимый человек. Её любовь к нему настолько сильна, что даже его фотография на стене позволяет ей верить, что всё не так уж плохо.

Вязальные спицы остановились. Страница детектива осталась неперевернутой.
- А почему показывают какой-то дом? – Наконец уточнил дед.
- А это иллюстрация к песне. Видишь, район застраивают многоквартирными домами? А у неё маленький частный дом, который не вписывается в окружение. Его хотят снести, а её выгоняют. Единственное, что ей удается спасти из вещей это фен. Но она не унывает и не опускает руки, потому что в её жизни есть вещи, которые невозможно разрушить бульдозером.

С тех пор каждый раз, когда на экране появлялась Dido они просили меня оставить и сделать погромче. «Вот ведь девчонка какая молодец. И голосище есть, и красивая и песни хорошие поёт».
Кажется, Dido заняла достойное место между Ободзинским и Пугачевой.

На фестивале фильмов ужасов Гран-при взял документальный фильм о состоянии коммунального хозяйства в Мурманске.

Вез я как-то из Японии пружины подвески и форсунки. Слезно попросили срочно доставить клиенту частным порядком, потому что партия в контейнере идет долго. Вес багажа позволял, почему и бы не помочь? Сложил пружины вместе витками, внутрь засунул форсунки.
Летел с пересадкой с внутреннего рейса на международный, чуть позже в тот день я осознал, что мой оптимизм по запасу времени на пересадку был преждевременным и в Токио пришлось буквально бегом нестись с одного рейса на другой.
Регистрация на внутренние рейсы заканчивается за 20 минут, подъехал в аэропорт практически впритык, чтобы не болтаться там. Сдаю багаж, сумку просвечивают, экран мне было видно, симбиоз пружин и форсунок отобразился чем-то явно милитаристским.
Меня тормозят и милая японка начинает допрашивать.
- А что это у вас там? Че-то подозрительно.
- Пружины, говорю, железные.
- А это?
- Форсунки на грузовик. Новые.
- Ах, вот как...Пружины и форсунки... Ну я не знаю... Щас позову старшую смены. (Чисто японский менталитет, решение самостоятельно принять не могут, нужно советоваться по всей вертикали).
Пришла старшая, нахмурила брови.
- Ну, не знаю, не знаю. Может отдадите провожающим?
- Уехали уже провожающие.
А уже объявляют, что посадка заканчивается. Чувствую, улетит самолет без меня и накроется этими пружинами и форсунками моя пересадка и рейс на родину. Интонации у меня непроизвольно стали рычащими, как у якудза в накаленных жизненных ситуациях. У японцев мало собственно ругательств, такое выражение эмоций всем интуитивно понятно, поэтому старшая метнулась куда-то, притащила мужика неизвестного мне ранга, тот опять расспросил все с начала и, о чудо, дал отмашку - принять багаж и пропустить на рейс.
Ну слава Богу, подумал я, сев в кресло в самом хвосте салона, столько приключений и даже не из-за своих вещей. Правда приключения в этой поездке еще только начинались, как стало мне понятно буквально сразу после взлета.
Как водится, каждый сам себе злобный Буратино. И чего бы мне не полететь ранним утренним рейсом? Ну подождал бы в Нарите пересадку около 7 часов? Нет же, ждать не захотел, посчитал, что с запасом успеваю получить багаж и просто подняться на лифте из зоны прибытия в зону международных отправлений. Но, почти каждый план начинает рушиться при столкновении с реальной жизнью.
Сел я в кресле в конце салона и призадумался. Я в конце, дверь в начале. Самолет в Токио набит битком. Японские командировочные распихали свои кейсы и рюкзаки в рундуки над головами. Причем, как водится, кто куда сумел, и не обязательно над своим местом. После посадки проходы будут забиты страждущими забрать свои пожитки и побыстрее покинуть самолет. Я рискую добраться до выхода последним. А это явный шанс сделать ручкой международному рейсу и остаться в Токио.
Обращаюсь к стюардессе, нет ли в начале салона свободного места? Так мол и так, хочу побыстрее выйти на следующий рейс, времени на пересадку немного, боюсь не успеть.
- О-кяку-сама, покажите ваш билет. Ага. Мне крайне неловко огорчать вас, но вы уже не успели. Мы еще только сядем, а посадка на ваш рейс уже завершится, двери закроют, самолет будет готовиться к влету. О-кяку-сама, что с вами? Все в порядке? Может воды? Не волнуйтесь, давайте сперва пересажу вас в начало салона.
Пересел, ладно думаю, что еще можно сделать в летящем самолете? Да, собственно, ничего. Но, оказался не прав. Минут через десять подходит опять.
- Я позвонила с борта в аэропорт Нариты, сообщила, что пассажир в пути, самолет прибудет по расписанию, просим подождать.
- Ничего себе, так можно? Не ожидал. Спасибо вам огромное!
- Ничего, ничего, вы только постарайтесь побыстрее там.
И вот самолет садится в Нарите. Далее события начали разворачиваться очень быстро. Двери открывают, я с низкого старта покидаю гостеприимный борт и несусь за багажом. О чудо! Моя сумка вылетает первой. Сумка – Лифт – Четвертый этаж. Выхожу из лифта, мне навстречу с другого конца зала несется японка. О-кяку-сама, вы такой-то? Да!
Она хватает мою сумку со всем моим железом и прочим барахлом и несется впереди. Почти на лету, как фокусница, извлекает откуда-то посадочный талон. На бегу сообщает, что стойка регистрации уже закрыта, прием багажа закончен, поэтому ныряем куда-то в служебные помещения, выскакиваем к рабочим, которые отправляют багаж на борт. Отдаем им мою сумку. Дальше она тащит меня на паспортный контроль, опять-таки по служебным коридорам. Выскакиваем прямо перед иммиграционным офицером. Паспорт – штамп – свободен! Бежим к гейту на посадку, и вот он гейт в поле зрения.
Ну, все, говорит, я довела, дальше сам, вон там – пассажиры вашего рейса сидят, ждут.
В пене, в мыле прохожу последние метры. Успел... Слышу разговор.
- А почему рейс задерживают?
- Да, какого-то муд..ка ждем, опаздывает.

Все, я уже практически на родине, можно выдохнуть.

Если я молчу - это не значит, что вы правы. Это значит, что я не вижу смысла вам что-либо объяснять.