Зачастую люди охотнее делятся последним чем отдают излишки.

Известен случай, когда Андрей Андреевич Громыко сообщил на коктейле в Белом Доме американским журналистам, что для прохода в Средиземноморье Черноморскому Флоту СССР потребуется всего лишь пару залпов ракет. В результате этого появится, кроме Босфора, ещё два прохода в Средиземноморье, но, увы, не будет Стамбула. После этих слов Турция больше никогда не поднимала вопрос о закрытии Босфора для военных кораблей СССР.
Громыко так объяснял свою неуступчивую позицию: "Если мы им уступим, то прокляты будем всеми замученными и убитыми. Когда я веду переговоры, то, случается, слышу за спиной шёпот: "Не уступи им, Андрей, не уступи, это не твоё, а наше".

После рождения правнуков Надежда Бабкина станет Прабабкиной.

Пошли с дочерью по заданию учительницы в зоопарк. Надо было выбрать одно животное и потом описать его. Дочь отвергла предложенных слона, жирафа и бегемота. Остановилась в задумчивости пред клеткой с табличкой "Пожарный гидрант". Долго ждали когда тот покажется. Потом захотели мороженное.
Дочь выбрала из всего личного состава зоопарка именно это. Села дома писать доклад. Я не стал вмешиваться в процесс и ушел на кухню жарить картошку. Пришла дочь, попросила рассказать все что я знаю о жизни пожарного гидранта.
На следующий день учительница прочитала что тот живет исключительно там, где есть люди. Питается водой и имеет красный окрас. Одноногий. Размножается через шланг. Иногда шипит.
Полученную двойку честно разделили пополам. И написали вместе новый доклад. Про слона. Но уже не такой интересный.
© Дмитрий Зотиков

Ни в одной порнушке нет такого закрученного сюжета, как в голове Лены, когда муж полчаса не отвечает на звонок.

Мы не должны путать "нормальное" со "среднестатистическим". Раз в мире есть люди, к несчастью лишившиеся одной ноги, это значит, что у "среднестатистического" человека примерно 1,97 ноги. Но это не вполне "нормально". У нормального человека две ноги.

Был в моей нелепой до удивления жизни период, когда приходилось ездить между небольшими городками. Причем избегая асфальтовых дорог. И только по ночам. А если полная луна, то даже фары выключал. Девяностые, сами понимаете. Возил товар-какой-не ведал и сопровождающего. И вот в очередную такую ночь в сопровождение впервые выделили женщину. Лет под сорок, красивая и спокойная.

И надо так случиться, что прямо при въезде на грунтовку нас чудом не сбил Камаз. Вырвался дурак с какого-то поля, перескочил дорогу в сантиметрах от бампера, и ухнул в темноту другого поля. Я тормознул, закурил. А женщина - никакой истерики. Только пистолет обратно в сумочку укладывает.

Ну что? Хлебнул чифиря из термоса, успокоился. Двинулись. И вот на тебе - влипли в туман. И такой туман, ребята, что ни раньше, ни позже такого не видывал. Хотя уж лет тридцать прошло. Обычно туманит в низинах, а как поднимешься - редеет. А тут - нет. Холм или болото - все одно муть беспросветная. Молоко такое, что только чуток правой обочины видно. Ну, и ползем мы со скоростью велосипеда. Трехколесного. И ночь. Когда, сами знаете, каждая минута вечностью кажется.

От такого таращенья уже глюки начинаются. То деревья навстречу выскакивают, то ведьмы падают. И как назло - еще и радио перестало ловить. Треск по всем каналам. А кассетник уж год как сдох. Но я терплю. Стекло опускаю, верчу башкой, чтоб морок согнать.
А женщина молчит. Сидит с прямой спиной. Бдит, на разговор не идет. Чисто труп. Панночка, ага.

Тем временем уж второй час заканчивается. Два часа в тумане, бля. И никого на дороге. Слышно только мотор, да как дворники шоркают усыпляюще. И тут женщина элегантно так закуривает, струйку выдыхает, и говорит тихонько:

- Слышь, водила... А вот тебе не кажется, что тот Камаз нас все же сбил? И мы давно уже мертвые в машине догораем? На том перекрестке. А души наши отходят. И нам из милости божьей показывают, что мы в дороге, чтобы не пугать. И ехать так в тумане нам - вечно!

Сказала, и опять уставилась в ночь. А отчего-то сразу ей поверил. Уй, как же я перессал тогда! Одной рукой рулю, другой - сопли утираю. Выходит, все прахом пошло? И семью никогда не увижу? А там дел столько недоделанных. Балкон достеклить. Куртку доче купил, в гараже спрятал - ну кто ее найдет? Сашке недавно сотню баксов одолжил, интересно - вернёт? А потом еще прожитое стал вспоминать. Возможности, что были. И то, как я их футболил. В сущности так и просрал свою очень быструю жизнь...

А тем временем стало светать. И на выходе из тумана, блин, напоролись на гаишную засаду. Но я заскулил от радости, увидев оборотней в погонах, теплых и живых. И мзду им вручил без сожалений.

Что общего у престарелой куртизанки и ветерана разведчика?

Есть что вспомнить, нечего внукам рассказать.

Если ты напился, но не стал писать и звонить всем подряд, то ты – не напился.

В восьмом клaссе я влюбился в десятиклaссницу. В те годы я дaже ходил через две ступеньки. Онa былa комсомолкой, членом советa дружины.
Комсомолкa курировaлa нaш клaсс и особенно меня, кaк отличникa и перспективного кaдрa. У нaс были сугубо деловые отношения. Я рыдaл нa плече у друзей-хулигaнов: онa любит не меня, онa любит мои пятерки!

Однaжды моя комсомолкa зaшлa ко мне домой, чтобы передaть книжку, но никого не зaстaлa и остaвилa книжку бaбушкaм нa лaвочке у подъездa. В те годы бaбушки нa лaвочкaх были несущей конструкцией дворa. Им доверяли нa хрaнение сумки с продуктaми, детей, тaйны.

Когдa я появился, бaбушки передaли мне книжку.

– Хорошaя девушкa! – скaзaлa однa.
– Прямо кaк я в молодости! – добaвилa вторaя.
– Мы ей всё про тебя рaсскaзaли! – зaявилa третья.

Я уже собирaлся уходить, но тут отнялись ноги.

– Что… что…что вы ей про меня рaсскaзaли?

– Что ты у нaс хулигaн, и вся округa тебя боится! – скaзaлa однa.
– Что все девчонки нaшего дворa в тебя влюблены! – добaвилa вторaя.
– И что у тебя есть подпольный мотоцикл! – зaявилa третья.

Я едвa не плaкaл.

– Что вы нaделaли? Это же все непрaвдa! Я отличник, я перспективный кaдр! Онa теперь в мою сторону дaже не посмотрит!

– Отличник! – скaзaлa однa.
– Перспективный кaдр! – добaвилa вторaя.
– Пaмятник! – зaявилa третья, и все они дружно зaхохотaли, помолодев вдвое.

Нa следующий день моя комсомолкa поймaлa меня в школьном коридоре.

– Ты это… кaжется, в кaфе-мороженое меня приглaшaл… я подумaлa, a дaвaй сходим, отдыхaть тоже нужно.

Когдa я слышу рaсскaзы про злых и мрaкобесных бaбулек нa лaвочкaх, я только пожимaю плечaми: добрее и мудрее бaбушек моего дворa я не встречaл...

© Олег Бaтлук

- Что вы делали на 1 мая?
- Отдыхал!
- Так это же День труда!
- Отдыхал с большим трудом!

– на чём ездишь?
– китайца нового взял
– о, прикольно, какого?
– нового
– ну как называется?
– да неважно

xxx: Нам в школе на уроках этикета говорили, есть три табу для беседы (даже между самыми близкими людьми): религия, секс и зарплата.

yyy: Одному Богу известно, как я ебусь на работе за такие копейки

Назад в будущее

(Магия ТВ)



Люди, которые охотно заряжали воду, сидя у телевизоров, продолжают и сейчас искренне верить бесконечному словесному водопаду, ежедневно льющемуся с голубых экранов.



© Дмитрий Свиридов

Настоящая слава пришла к Донатасу Банионису после исполнения роли разведчика в фильме "Мёртвый сезон". Он позже вспоминал, что его пригласили по телефону приехать в Ленинград на пробы фильма о разведчике. Банионис был совершенно убеждён, что на роль не годится: "Во-первых, я некрасивый. Во-вторых, рост у меня не такой, какой должен быть у разведчика. В-третьих, разведчик должен быть стройным, а я... не очень".
Но поездка в Ленинград была как нельзя кстати, у Донатаса барахлил "Москвич", и нужно было купить кое-какие запчасти для автомобиля. На площадке выяснилось, что всё разворачивается очень серьезно. Баниониса продолжал мучить вопрос - почему именно он? Неужели не пробовали Кадочникова или Тихонова. Сомнения развеял первый же съёмочный день. На мосту под Москвой шли съёмки сцены обмена нашего разведчика на западного шпиона. Группу предупредили, что посмотреть, как идёт дело, приедет сам Конон Молодый. Банионис потом признался, что все глаза проглядел: где настоящий разведчик, неужели не приехал? Спросил режиссёра Савву Кулиша, а тот и говорит: "Да вот же он!".
В сторонке стоял обыкновенный простой человек. Какой же он разведчик? После съёмок Банионис сказал Молодому: "Вы совсем не похожи на разведчика! Извините, не признал вас". А тот только посмеялся: "Разведчик и не должен быть "похож". Иначе, какой от него прок!".

Вижу чувака в футболке с надписью: "Бог + Правда = Жизнь". Надеюсь, он осознает, что из этого следует, что Правда = Жизнь - Бог, а Бог = Жизнь - Правда.

"Чужое брать нехорошо" громче всех кричат те, кто уже успел присвоить чужое.

В отличие от города, деревня не склонна к мистике. Она может быть суеверна, но это практичное суеверие: что домовой, что леший, что русалки с кикиморами играют конкретные роли в деревенской жизни, и имеют совершенно понятные потребности, которые можно удовлетворить.

В деревне юродивый будет не святым, а местным дурачком, которого незачем слушать, зато можно поставить пасти свиней, точнее, своей унылой фигурой обозначать место, где они собрались. Деревенским святым назначают того, на ком лежит благословение божие, совершенно конкретное и практичное.

Дед Славка был благословен трижды. Во-первых, он мог починить любой механизм. От складного ножа до телевизора “Горизонт”, который я за-ради шутки однажды притаранил в деревню. Он чинил всё: трактора и самогонные аппараты, немецкие Maschinengeweren и Singer. Войну он начал младшим воентехником бронеотряда Управления 6 МК, и две его машины докатились-таки от Белостока до малоизвестного поворота трассы Берлин-Варшава-Москва недалеко от нашей веси, где и устроили засаду немецкой тыловой колонне. Броневики уже пылали, но их “сорокопятки” всё ещё весело бахали, разнося немецкие и французские грузовики и бензовозы.

Вторым благословением деда Славки была его сверхъестественная живучесть. После того, как его, обгорелого, мужики принесли в деревню, и наша ворожея Стефания, отчего-то положившая на него глаз, поставила его на ноги, он ушел в партизаны. Ну, как ушел - в августе 1942г, когда дядя Коля (Петр Лопатин) во главе группы чекистов вернулся в Беларусь, они живо зазвали его к себе: такие руки должны работать на партизанскую оружейку. Дед Славка с большим удовольствием травил байки про свои партизанские подвиги. И почти все они заканчивались рассказом, как немцы его взяли и предложили выбор: либо что-то очень неблаговидное, либо расстрел. Тут он делал паузу, которую кто-то обязательно прерывал вопросом: “Что же было дальше?” - на что дед с заметным удовольствием отвечал: “Так расстреляли меня!” Я проверял: дед минимум 8 раз выползал из расстрельной ямы. Причём последние 2 раза его убивал “русич” из РОНА, хорошо зная, с кем имеет дело. Но - не справился.

Но более всего он был известен своим умением уговорить любую бабу, - а равно женщину и девушку. Славился этим он и в 60, и в 70 лет. И не то, чтобы он был писаным красавцем - обычный крепкий старик среднего роста, правда, с густой шевелюрой цвета осенней листвы. И не то, чтобы он был замечен за облизыванием своих бровей. Но как-то так выходило, что женщина начинала слушать его байки, потом - хихикать, потом - хохотать, потом - хохоча, соглашалась пойти посмотреть, как цветут на болоте кувшинки. И вот уже с дедовой заимки, за которой зимой можно было наблюдать с края болота, доносятся счастливые женские стоны пополам со смехом…

Однажды дед совершил на этой почве подвиг: развел на любовь инструкторшу обкома с райкомовской свитой. Бог знает, что им понадобилось у нас на болотах на Ивана Купалу. Предколхоза был уверен, что они приехали его снимать, с позором и исключением из партии. Отец полагал, что они приехали к нему подлечиться без огласки (были такие болезни советского руководства, которые совершенно не терпели публичности). А сам дед Славка утверждал, что они приехали просто, по-человечески отдохнуть: выпить хорошего самогона, закусить хлебом с салом с огурчиком, попариться в баньке, попрыгать через костер, вообще прикоснуться к земле. К земле они точно прикоснулись - все четверо. Разными частями тела. И, похоже, не по одному разу. Уезжали очень довольные и какие-то расслабленные.

Конечно, деда Славку регулярно пытались бить. Бабка Стефания минимум дважды в неделю гонялась за ним с кочергой или поленом. Мужики, поодиночке и группой, втрезвую и взбодрившись поллитрой, ходили выяснять с ним отношения. Всё напрасно. На четвертом, много - пятом круге вокруг хаты деду удавалось ляпнуть что-то, что окончательно пробивало их на хи-хи, после чего из кустов крыжовника, обрамлявших огород, как из шляпы фокусника, выныривала трехлитровая банка первача, и мужчины, удовлетворенные, расходились по домам, а Стефания со Славкой отправлялись на болота по кувшинки. Чем и восстанавливался хрупкий сельский мир.

Впрочем, женщин моей семьи дед Славка предусмотрительно не трогал. “Докторки!” - объяснял он мне, - “Вечно смеются не в тех местах, где надо. А кроме того, вот придется твоим меня резать. Зачем мне, чтобы у них были дурные мысли на мой счет?” Старики, слыша эти рассказы, иронически хмыкали. История про то, как доктор побежал не вдогон Славке, а навстречу ему, и хорошенько размял кулаками его физиономию, не прекращая при этом ржать, была популярна в деревне. Впрочем, моя бабка настаивала, что всё это враки, и что врачу с ненормированным рабочим днем не до флирта. И тяжело вздыхала.

Нейрoсеть уже спoсобна рисoвать картины, как настoящий худoжник, но уехать в Питер вo время творческoго кризиса и там уйти в запoй ей пoка не по силaм.

Нехорошо обманывать людей, от которых тебе ничего не надо.