А где-то в параллельном мире спортсменка из Монако, переехавшая на постоянное место жительство в Волгоград, вносит сейчас поправки в конституцию Княжества Монако.

История из сети от девушки: "У меня слабое зрение. Как-то ехала я в автобусе, и мой взгляд упал на парня с рыжим котенком, которого он постоянно целовал в лобик. Моему умилению не было конца до тех пор, пока я не пригляделась и не увидела, что в руках у него был чебурек."

Если женщина говорит, что ей нужна крепкая мужская рука, - поверьте, она имеет ввиду совсем не руку.

Идеальная жена

(рассказ длинный, но IMHO стоящий чтения)

Решил изучить жизнь врачей так сказать изнутри, как изучают они нас посредством своих фибро и гастро скопов. Договорился с хорошими знакомыми, причину придумал – мол надо мне уметь, если что, оказать первую помощь, ну там вырезать аппендицит, роды принять или почку пересадить, потому что кругом пустыня или море и помощи ждать не от куда. В общем наплел с три короба.

- Ладно,- согласились мои знакомые,- Хочешь – валяй. Только после не жалуйся.

Пристроили меня на хорошую подстанцию в самую лучшую бригаду.
Первого выезда я ждал как откровения, все думал может и я на что сгожусь и даже кого-то спасу. А тут как раз команда:

- Шестая бригада – на выезд.

Шестая бригада это в том числе я.
Подошел фельдшер. Подтянулся врач.

- Чего там?
- Помирает кто-то. Воровского 17.
- А-а… Тогда пойду допью кофе.
- Так ведь там пациент помирает!- напомнил я.
- Ну да,- согласился врач,- Только пока мы доедем – все-равно помрет. Или сам по себе выживет. Все от бога…

И точно, пошел допивать свой кофе.
Это я к чему?…
Это я к тому, что все врачи сильно не романтики. Реалисты они. И циники. Профессиональное это…
Наконец собрались и поехали.
Не спеша.

- У киоска притормози,- попросил врач,- Сигарет куплю. Кончились.
Притормозили.
- А чего мы так медленно?- тихо спросил я.
- А куда торопиться?- удивился фельдшер,- Лично я не спешу в морду получать. Там ведь кто помирает – там алкаш помирает. Главное дело все-равно не помрет – всех переживет. И тебя и меня… Мы все эти адреса как пять пальцев. Знаем – бывали…

И точно, встретил нас алкаш – бодренький такой для покойника.

- Вы где?... Вы чего так долго?... Ездят они… А человеку, пролетарию, сдохнуть – да?
- Лучше б сдох! - крикнула жена пролетария,- Доктор – усыпите его что-ли. Совсем!
- Он меня не усыплять, он меня спасать должен. Обязан!- заорал в ответ алкаш.
Инфантильный как сытый питон доктор чего-то там вколол, чего-то дал съесть и чем-то запить.
- Ну все - мы пошли.

И мы – пошли.
Потом были другие адреса и были умирающие и умершие и все это буднично, без криков – «Он уходит от нас», не как в сериалах. Все скучно – до оскомины.
«Он уходит от нас» я слышал из уст врачей лишь однажды, когда они говорили о заместителе главврача. И еще они добавили – «Наконец-то!» И «Давно пора».
Это я все к чему?... Ах да… Про жену… Дойдем и до жены…

Скоро ко мне привыкли. И я – привык. И меня уже заставляли таскать носилки и держать и поворачивать пациентов и даже подавать какие-то там ампулы. И я уже не морщился от вида крови и не шмыгал носом от запахов. Разных. Потому что болезнь это штука, в первую очередь, малоаппетитная – кровь, гниль, тяжелый дух, капризы, угрозы и слезы родственников.
Тоска.
Отчего врачи со стажем – как черепахи в панцире – непробиваемы. Ничем!

- Помер что ли?
- Вроде да.
- Ну ладно… Время поставь. И ампулы собери… Соболезнуем… Натоптали мы тут у вас…

А то - сидят в машине – рядом покойник переломанный словно его через мясорубку прокрутили, а они беляши трескают. И говорят:

- Мясо не прожаренное, сыроватое мясо-то…
- Ага…

И все им по барабану.
Хотя, иногда, и их пробивает…
Так вот теперь про жену… Идеальную.
Был вызов в район застроенный частным сектором, где сам черт ногу… Но водитель ехал уверенно - водители скорой каждую дырку в любой дыре знают.
Едем. На этот раз быстро – видно про этот адрес бригада ничего такого не знала. Водитель даже мигалку включил.

Направо, налево, разворот под кирпич. Приехали.
Небольшой, в три окна домик, наличники, забор деревянный. Возле забора мужик стоит. Лет семидесяти. Бросился к нам как к родным, чуть под машину не лег.

- Скорей, скорей, помирает!

Потащил в дом.
В доме прибрано и половички расстелены.

- Туда-туда!

Утянул за перегородку.
За перегородкой – кровать. На кровати женщина. Видно - жена.

- Что с ней?
- Помирает! Утром стало плохо, а теперь – вот.

Женщина лежала недвижимо, с закрытыми глазами с руками сложенными на груди и даже было не понятно, дышит она или нет.
Врач кивнул фельдшеру. Тот раскрыл сумку.
И по тому, как кивнул врач, фельдшер все понял. И я - понял. Со стороны – да, не сообразишь, но я с ними уже поездил и научился читать между строк. Нечего тут было делать ни скорой ни вообще помощи.

- Ну что?... Как?... Она будет жить?...- суетился, спрашивал мужик.

Хотя она – УЖЕ не жила.
Врач померил давление, чего-то послушал в фонендоскоп. Но так - для очистки совести.

- Эй, вы слышите меня?- спросил он. И громче - Э-эй!

Поворочал, потряс больную.
Никаких реакций. Вообще никаких – пациентка не видела, не слышала, не чувствовала. Ее уже здесь не было. Она была уже – там.
Но прежде чем ее отпустить, врач должен был совершить ряд манипуляций призванных задержать покойницу на этом свете еще минут на двадцать.
Фельдшер вколол чего-то в вену. И ввел чего-то под кожу.

- Ответьте! Вы слышите меня?

Но пациентка даже не шелохнулась. Даже после кубиков.
Все…
Врач расслабился. Он больше не препятствовал. Он сделал все что мог, согласно инструкции Минзрава. Теперь он мог умыть руки…

- Дайте полотенце.
- Что?- не понял мужчина.
- Полотенце!- повторил врач.
- А?- мужчина начал растеряно оглядываться,- Полотенце?... Да? Я не знаю где… Счас.

И повернулся к жене. Мертвой.

- Маша, Маша, где у нас полотенца лежат? А? Полотенца где? Доктор просит.

Врач остолбенело глядел на мужика.

- Маша. Маша скажи!

Врач моргнул фельдшеру, чтобы тот приготовил шприц с успокоительным. И, наверное подумал, что придется вызывать психбригаду и может даже связывать мужику рукава.

- Ма-аша!

И тут, что-то такое случилось – невообразимое, потому что женщина шевельнулась, вздохнула и открыла глаза.

- Маша, где у нас полотенца?- буднично спросил муж.
- Там!- ответила покойница,- В шкафу,- И показала пальцем.

У врача отпала челюсть.
У фельдшера покатилась ампула.
Женщина закрыла глаза и замерла.

- Шприц! - заорал врач,- Три кубика!... Два кубика!... И еще!…

Вы слышите меня?
Женщина ничего не слышала.

- Эй, откройте глаза!- просил доктор, тряся омертвевшую пациентку за плечо. Причем, довольно грубо.

Та лежала неодушевленным бревном. С руками сложенными на груди.
Вкололи три кубика. И еще два.

- Вы слышите меня? Слышите?

Ни хрена! Бабушка не подавала признаков жизни. Никаких.
Бабушка умерла.
Фельдшер замер со шприцем в руке. Врач покачал головой. Фельдшер опустил шприц.
Из-за перегородки вышел муж. Без полотенца.

- Я не нашел,- виновато развел руками он.
- Да черт с ним, не надо полотенца, - ответил врач вставая и собираясь уходить.
- Маша, я не нашел полотенце. Его нет в шкафу.

Женщина дернулась, вздохнула. И открыла глаза.
Врач – сел.
И фельдшер тоже.
Женщина обвела всех бессмысленным, потусторонним взглядом.

- Маша, там нет полотенец,- пожаловался муж, - Я искал.

Взгляд пациентки приобрел осмысленность.

- Посмотри на верхней полке, под пледом.
- А-а, под пледом. Ладно посмотрю.

Муж ушел за перегородку.

- Шприц!- прошептал врач.
- Вам?
- Нет – ей!...

Я все это видел! Я там был! Я – хоть под присягой.

- Охренеть!- выдохнул врач,- В конец!

Добавил что-то про кубики и крикнул:

- Эй вы, как вас там… Да – вы! Идите сюда! Быстрее!

Муж пришел.
Без полотенца.

- Вы это, спросите ее,- сказал врач, неуютно поеживаясь под халатом, потому что ощущал себя полным идиотом,- Спросите…, как она себя чувствует?
Муж кивнул.

- Маша… Маша… Доктор спрашивает как ты себя чувствуешь?

Врач диковато смотрел на мертвую женщину. Взглядом заинтригованного патологоанатома, который только что вскрыл покойника и что-то там нашел чего быть не должно. Что-то лишнее.

- Маша. Маша! Маша!...

Хм…
И опять, откуда-то из бездны, из мрака того света, с самого дна, женщина пошла на зов своего мужа и, карабкаясь и цепляясь за его голос, вышла, вынырнула, вернулась. И спросила:

- Что ты?
- Вот, доктор спрашивает - как ты себя чувствуешь?

Доктор нехорошо улыбнулся.

- Я… Спасибо… Да… Лучше.
- Ты полотенце нашел?
- Нет.
- Извините доктор, он у меня такой беспомощный. Я сейчас, я сама…
- Лежать! – заорал доктор.

Потому что, вдруг, поверил, что эта покойница сможет встать и пойти за перегородку, и влезть на табуретку и перерыв белье найти и принести ему полотенце и еще на руки полить!

- Не надо, я сам,- предложил муж.
- Назад!
- Но полотенце…
- Какое полотенце?... Какое на хрен полотенце… Не нужно мне никакое полотенце! Говорите с ней.
- О чем?
- Не знаю! О чем угодно. Говорите! Раз вы такой… - доктор даже подходящих слов подобрать не смог, - Говорите!

А про себя подумал про пушного зверька и про то, что медицина здесь точно - бессильна. Правда совсем в ином, в не привычном, контексте.
А покойница, только теперь осознав расположившуюся подле нее медбригаду, стала перебирать по одеялу пальцами и озабочено спросила:

- Ты чай… Ты их… Напоил?…
- Нет… А сахар, где у нас?
- Там, в буфете, на средней полке.

И доктор сказал:

- М-м-м!- и еще:- Ёе-е!- и еще,- Твою маму!...

Потому что когда мы не знаем что сказать, от избытка чувств, всегда так говорим.
И еще сказал фельдшеру, безнадежно махнув рукой:

- Давай, вызывай реанимационную бригаду. Быстро! И предупреди их, чтобы они его в больницу с собой взяли.
- Кого?
- Мужа!
- Зачем?- подивился фельдшер.
- В качестве… дефибриллятора!

После, в машине, доктор долго-долго молчал, уперев кулаки в подбородок, а потом вздохнул:

- Никогда не завидовал пациентам. Вообще – никогда. А этому – завидую. По черному!... Он же даже не знает где сахар!...

Какую жену отхватил!... Какую!... Идеальную!
И снова замолчал. Окончательно. Наверное, своих жен вспомнил. Всех четырех, с которыми был в разводе.
И тут я с ним, конечно, согласен. Повезло – мужику. Что да – то да! Но, может было за что…
Больше я с той бригадой не ездил.
И вообще – не ездил.
Хватило…

©АндрейИльин

Вот ты лежишь на диване и нифига не делаешь, а Исинбаева улетела в Монако и пишет для тебя Конституцию, бездельник!

Было мне лет что-то около 12 или около того. Я тогда очень загонялся по стратегиям типа AOEIII и Rome: Total War - зависал конкретно. Иногда ночами сидел на каникулах, а потом до двух часов дня спал)) (Да чего греха таить, даже сейчас иногда могу зависнуть на пару дней, потом отпускает) Мама сына от игр отвлечь пыталась много раз, но что-то получалось у нее не очень. И тут пришла ей в голову идея моей мотивации: заключить со мной пари, на спор короче взять. По условиям договора я должен был 3 летних месяца продержаться без компьютера (совсем), а она взамен даст мне 10'000 рублей на что мне заблагорассудится. На том и порешили. Я собрал всю свою волю в кулак и всё лето провел шатаясь по улицам и строя планы на светлое будущее с десятью косарями в кармане.

Думаю всем уже ясно, что мама мне никаких денег не дала. Нет, дело не в том, что их не было. Дело в том, что "Мы на тебя и так за это лето много потратили, вот куртку, обувь тебе новую на зиму взяли, стол письменный поставили к школе и вообще куда тебе столько?!?!!111".
На возражение, "мам, но мы же договорились!", меня назвали неблагодарным. Нет, не так. "НЕБЛАГОДАРНЫЙ, ВСЁ МАЛО ТЕБЕ!" Вот в тот момент я перестал верить её слову.

Из обсуждения детских психологических травм:

xxx: У меня так брата младшего обвинили в том, что он звонил на линию, секс по телефону и наговорил на две средних зарплаты, хотя он не звонил.
yyy: ты звонил?
xxx: Да

Работаю в именитом салоне мебели. Однажды пришёл мужичок, забавный такой, простой. Ну, думаю, буду с ним легко и непринужденно. Выбирал кровать.
Презентовал ему кровать с подъемным механизмом. Далее я-я, мужик-м.
Я: эта кровать с дополнительным местом для хранения, довольно вместительная и стильная. Между нами: «в неё можно и любовницу, при случае, загасить!»
М: вижу! Только вот жена меня именно за такой сюда и прислала.
Оба задумались

Зашёл в местный супермаркет. Стою, жду продавца по кондитерке. Рядом плотный мужик с корзинкой с продуктами в руке, что-то тщательно высматривает на столах с коробками развесного печенья. Ставит свою корзинку на пол и медленно обходит один стол, второй. Обойдя очередной стол, спотыкается об свою корзинку и зло: "Кто поставил!", по сторонам взглядом. Потом смотрит в в корзинку. Тихо наклоняется, тихо поднимает, тихо уходит.

Когда мне было лет 9-10, мама подарила мне «девчачий дневник». Объяснила, что могу писать в нём всё-всё, что захочу и никто не узнает. В нем были как различные тематические разделы, которые можно было заполнять, так и просто разлинованные страницы. В целом, дневник меня не особо заинтересовал, но на одном из таких разлинованных разворотов мне захотелось написать свои впечатления о поездке в соседний город - для меня это было первое путешествие аж за целых 400км!

Короче говоря, написала я что хотела и забросила дневник на полку. Некоторое время спустя, мама за завтраком сказала мне, какая я молодец и как хорошо написала рассказ в своём дневнике. Больше ничего личного мне нигде писать не хотелось. Даже в качестве ежедневника использую программу на телефоне.

Сегодня в маршрутке сел рядом с какой-то девушкой. Чуть позже зашла бабулька, села напротив нас. Девушка достала смартфон, выставила его перед собой, а бабулька и говорит:
- Убери телефон.
- Почему это? - спросила девушка.
- Ты меня облучаешь!
- А почему вы мне тыкаете? - возмутилась девушка.
Я понял, что это надолго и сказал бабульке:
- Давайте местами поменяемся.
- А как же ты? - спросила бабулька.
- Ничего, я крепкий, я выдержу.
Мы пересели, девушка продолжила облучать, на этот раз меня, а бабулька посмотрела с благодарностью и состраданием.
Героем быть не трудно.

Мы живем в мире предсказанного будущего. Только оно совсем другое. Я вспоминал на днях фильм «Гостья из будущего» и книжку «Сто лет тому вперед». Там есть мальчик Коля, который из шестидесятых или семидесятых попадает на сто лет вперед и испытывает потрясение, когда мимо него проезжает дедушка на цирковом одноколесном велосипеде. Потому что это дико и непонятно. А вспомнил я этот эпизод, когда мимо меня на гироскутере проехал бородатый хипстер.

Не далее как вчера-позавчера друг (и я вместе с ним) кое-что пережил. В пятницу ему объявили об онкологии, в субботу утром на основании анализов установили что её нет. а сообщили об этом в понедельник утром ЧТОБЫ НЕ БЕСПОКОИТЬ ЧЕЛОВЕКА.

Практика показывает, что наиболее ожесточённые споры - именно о вкусах.

Рассказал сын фронтовика Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения.

Моего отца звали Василий Андреевич Курилкин. Жили мы в деревне Хуторовка Муравлянского района Рязанской области. В семье было шесть человек – отец с матерью, бабушка и трое детей, из которых я – старший. Весной 1941 года отец продал корову, чтобы выучиться на шофера. Обучение было платным. Что такое для деревенской семьи с детьми лишиться коровы – на это трудно решиться. Но, видимо, дело того стоило. Стать водителем для колхозника с трехклассным образованием тогда было, как мы назовем теперь – социальным лифтом.

Отец прошел в Моршанске обучение, получил удостоверение «Водитель-стажер». И начал стажировку в организации «Райторф». Места у нас степные. И все организации отапливались торфом. Для населения выделялись участки, где жители сами копали себе торф, сушили его и потом вывозили.

Началась война

22 июня 41 года запомнилось мне сильной грозой, от которой загорелся дом напротив. Крыши у всех были соломенные. И на пожар сбежались люди, которых перед этим собрали в сельсовете объявить о начале войны. Телефон и тарелка радиовещания были только в сельсовете, размещенным в соседней большой деревне в полутора километрах от нашей Хуторовки. Прибежали они, и мама сказала: «Война!»

Через два дня отцу пришла повестка – явиться 27.06.41 в райвоенкомат. Я с соседской девочкой, которая была двумя годами старше, понесли повестку отцу в «Райторф». Он сразу рассчитался, пришел домой… Торф на отопление не заготавливали ещё в эти дни – вода недостаточно спала. Так отец, чтобы обеспечить нам тепло на зиму, срубил шесть ветел, что росли возле дома, напилил и наколол нам дрова на зиму, и ушел на войну.
Уже годах в 70-х расспросил его обо всем.

Прибыли они мобилизованные в Ряжск. Их построили. Скомандовали шоферам и трактористам выйти из строя. Отец вышел – показал удостоверение стажера. Его сразу привели к фотографу, и в этот же день выдали удостоверение шофера. Потом – Москва, Алабино, где формировался полк реактивных минометов «Катюша». Назначили его водителем полуторки – не с реактивной установкой, а машины обеспечения.
Из Алабино он написал домой: «Голодно! Если можете, - пришлите посылку. Хоть сухарей…».

Мама сходила в правление – там выделяли хлеб семьям красноармейцев. Дали хлеб, мама насушила, отправила посылку, потом – ещё и еще. Всего отправила четыре посылки. Но получил он только первую – попал в окружение. Письма от него шли сначала. В октябре – прекратились.

В окружении

В первой половине октября сформировали из них колонну с воинским имуществом и отправили под Смоленск. Везли обмундирование, продукты, боеприпасы, перевязочные средства и лекарства. Навстречу – беженцы. На подводах и пешком, с узлами, детьми, с колясками и тележками – кто как. И красноармейцы идут – кто с винтовками, кто безоружный, кто раненый… И машинами раненых везут. Приехали на место, разгрузились где-то в леске… Прилетел «немец», отбомбил, и сидят они в этом лесу метрах в 150 от дороги – как понимаю, это было Варшавское шоссе, - а по шоссе пошли уже немцы. Танки, артиллерия, пехота, обозы и грузовики… Немцы знали, что в лесу окруженцы, и, один танк по эту сторону дороги, другой – на той стороне, ездили вдоль обочины взад-вперед, и временами постреливали из пулеметов по опушке.

День, так прошел, второй, неделя… – стало незаметно командирского состава… Я читал книгу про эти события, в которой говорилось, что из окружения в первую очередь выводили командный состав.

Тут им поступила чья-то команда – сжигать машины. Сожгли. И вот, - отец рассказывал – лежит он на опушке, смотрит на дорогу. И подползает один парень, говорит: «Пойдем в плен сдаваться!» Отец ответил: «Нет! В плен – не пойду». Тот отползает, отец слышит шорох, а потом – какой-то шлепок и тишина. Отец оглядывается – тот лежит с дыркой во лбу. И выстрела-то отец не слышал. Тот, видимо, поднялся, и поймал шальную пулю.

Ещё неделя прошла – ночи холодные стали… Однажды утром появился у них какой-то человек. Бросалась в глаза его, как отец сказал, «новая одежда». У них-то у всех обмундирование от лазания по лесу было грязное, изношенное. А этот – в чистой новой форме или в гражданском – отец не пояснил – и с планшеткой, а потом оказалось, что компас у него был, фонарь… И он говорит: «Желающие выйти из окружения сегодня вечером собирайтесь на этой поляне. Мы, как хорошо стемнеет, накопимся перед дорогой, сделаем рывок через неё. За дорогой – тоже лес. И я всех вас выведу к своим. При себе иметь оружие и военное имущество». Держался он уверенно. Вызывал доверие, подсознательное желание слушаться.

У отца был только противогаз. Как стемнело – собрались на поляне. Пришел тот человек – привел ещё людей. Он, значит, по всему лесу собирал. Сгруппировались поближе к дороге, сделали рывок через неё, бежали минут сорок лесом, потом на просеке остановились, собрались. Группа большая – человек 150, или больше. Повел он их дальше. К утру вышли к лесничеству. Здесь, похоже, их ждали. Были приготовлены продукты. Подкрепились картошкой, чаем, сухари были…

Шли до Москвы больше двух недель. Ночевали в ригах, сараях каких-то, на скотных дворах. Питались колхозными продуктами. Где-то картошку им варили. А в одном колхозе годовалую телку зарезали. Телку съели сразу всю. Правда, отец там противогаз выкинул, и немножко мяса положил в противогазную сумку. Позже сварили, съели. Некоторые местные жители относились к обросшим и грязным окруженцам скептически: «Бежите?». Отец и другие отвечали: «Мы же вернемся». А те снова: «Ну, да… вы вернетесь…»

Привел этот товарищ их в Москву, в какой-то клуб, и передал кому-то. Они разместились в этой импровизированной казарме. Отец вышел из клуба, смотрит – стоит машина. По номерам – с их полка. Подошел к сержанту в клубе – так и так, там стоит машина с нашего полка. Сержант – к лейтенанту. Тот приказывает сержанту привести старшего – кто там есть с машиной. Сержант привел. Ваш? – Наш! – Забирай! Так отец вернулся в полк. Никаких проверок, ничего…

И тут я сейчас сделаю небольшое отступление – расскажу от себя. Раз в одной компании, в которой не всех знал, шел разговор о войне, и я рассказал эту историю. А один там был узбек немного помладше меня, он заметно удивлялся, волновался во время моего рассказа. Потом отвел меня в сторонку, говорит: «Вот, что вы сейчас рассказывали, про окружение, рывок через дорогу, выход в Москву и размещение в клубе – мне отец то же самое рассказывал. Он в 30-х годах закончил военное училище. Был офицер. И, как вы сейчас рассказывали, слово в слово, выводил людей из окружения под Ельней». И я с этим узбеком не договорил тогда. И до сих пор жалею, что не взял его адрес, не расспросил подробнее… Пытался потом найти его – не получилось. Но это ещё не все. Попалась мне однажды книга о войне «Невидимый фронт». Составлена она из отдельных случаев, эпизодов. Автор – бывший сотрудник НКВД. И, когда он описывает, как сотрудники НКВД забрасывались в партизанские отряды, откуда потом вывозили обозами через линию фронта раненых, детей и женщин.. – автор между прочим говорит: «Я сам более пяти раз пересекал линию фронта под Ельней, выводя группы окруженцев». Может быть, автор этой книги и вывел из окружения моего отца. Ещё вероятнее, что НКВД посылал десятки своих офицеров за линию фронта, с целью организовывать и возглавлять выход окруженцев к своим. Не допустить их напрасной гибели или попадания в плен. А как наши там в немецком плену «выживали» в кавычках, мы все знаем. Поэтому, я преклоняюсь перед этим офицером, и перед всеми остальными, которые выводили окруженцев.

Фронтовые дороги

А у отца дороги потом лежали… Он называл Юхнов, Старая Русса, Можайск, Калинин, Сталинград… Про Сталинград он тяжело вспоминал. Когда много было погибших, копали длинный ров, и с одной стороны сваливали, как придется, немцев, а с другой – укладывали бережно рядком наших бойцов. Это его слова. Ещё случай рассказывал… на передовой выбьют батальон или полк – приходят новые. Тех, что остались – отводят, этих – в их окопы. В лощине – там их называют «балки» - собрались, те, что прибыли, тут воздушный налет, и очень хорошо отбомбились – почти всех положили. Вошь там очень страшная была. На это и немцы жаловались. У наших ещё и холера там начиналась – вовремя остановили. Один раз – отец говорит – туманно, решили «вшей пожарить». Бочку на костер. Внутрь прутки, на них одежду разложили, - а тут туман разошелся, немец прилетел. Начал бомбить. Все – кто куда. Кто одетый, кто голый. Разбили немцы 11 машин. Но буквально на следующий день пригнали новые из резерва.

Про Белоруссию он рассказывал. После 42 года отец чаще всего возил разведку. Что это значит для полка «Катюш»? - Если где-то надо произвести стрельбу, к нему машину садится офицер, они едут, определяют площадку, откуда по намеченным площадям можно ударить, и чтобы там были условия для скрытного быстрого развертывания, и ещё более быстрого отхода после залпа. Чтобы не попасть под ответный артиллерийский огонь .

И едут они по лесной дороге, то ли карта была неверная, то ли офицер чего перепутал, или обстановка изменилась, о чем офицер не знал, но вдруг буквально в десяти метрах перед машиной из кустарника выскочили немцы с винтовками. Отец газанул на них – они назад в кусты. Немцы окрыли вслед огонь, изрешетили кузов, и прострелили колеса задние. Хорошо, что дорога через 10-15 метров поворачивала, и прицельная стрельбы была недолгой. Это был ЗИС-5. У него на ведущем заднем мосту спаренные колеса.. Внешние были прострелены, но до своих они все-таки смогли доехать.

Ещё был случай. Привез какой-то груз на передовую. Вышел из кабины – щелк, чиркануло по волосам. Кричат ему: «Ложись! Снайпер!» Упал на землю – ему кричат, что двоих уже убило. Лежал дотемна. Ночью машину разгрузили.

После Победы

Победу отец встретил в Кенигсберге. Уже после победы очень много пришлось ездить. Как не больше, чем во время боевых действий. И в Германию катался, и куда ни пошлют. Из-за этого и «на губу» попал. Мотался из рейса в рейс, и в очередной раз вернулся в расположение, ему на завтра новое предписание. Он возмутился: «Что всё я да я?! Других шоферов, что ли, нету?!» Какой-то командир говорит: «Отведите его на губу!». Отвели его в подвал, принесли матрац, еды нанесли… Закрыли… Наелся, выспался… назавтра, уже ближе к обеду, приходят:

- Выспался?

- Выспался!

- Поехали?

- Поехали!

А в июле 45-го построили личный состав: «Кто желает ехать в Польшу на уборку урожая?» Отец же крестьянин. Вызвался. Поехал в Штеттин. Работал он на молотилке. Подавал в неё снопы. Поляки все нормально к русским относились, кроме одной женщины. Та была очень злая на русских. Отец сказал: «Буквально загрызть готова». Другие объяснили, что её муж воевал на стороне немцев и погиб.
В октябре отец вернулся с уборочной в полк, и оказалось, что его призыв уже демобилизован, и сформированный поезд на Москву уже ушел. Отец в штабе: «Как же мне-то теперь?» Начштаба говорит: «Отправьте его с киевским поездом. А там он доберется».

Ещё про Победу

В нашу школу прискакал нарочный – посыльный с сельсовета. И сказал: «Ребята! Скачите в поля, собирайте народ. Война кончилась!»

Какие тут уроки! Мы бегом на конюшню. Поразбирали коней. И охлюпкой – без седел, конечно – поскакали в поля. На лошадях-то мы лет с трех катались все. Лошадей у нас в деревне было сотни полторы. Хотя, как война началась, 20 или 30 отдали в армию.

И вот все собрались на конном дворе. Вся деревня. Из них только два мужчины. Один – по возрасту не ушел на фронт, второй – комиссован по ранению. Сняли с петель ворота, положили на телегу – общий стол. Принесли люди у кого что было еды. Самогонка, конечно – у нас ее гнали из сахарной свеклы. Много плакали. Потом пошли по деревне с песнями, с плясками. Музыка – печная заслонка и ножом по ней стучали.

Отец вернулся домой 27 октября 1945 года. Работал шофером.
Награжден медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». Вручили их ему уже после войны. Была у него еще какая-то бумага, справка, что награжден медалью «За оборону Москвы». Он отдал её в военкомат, но она потерялась, и нет этой медали. Я запрашивал в Подольском архиве – ответ был какой-то несуразный, но отрицательный.

Ушло из деревни человек 60. Почти все – первым военным летом. Первая похоронка пришла в июле. А потом – одна за одной. А после 43 года у нас уже перестали и похоронок бояться. Не на кого стало получать. Всех повыбило. Вернулись всего 15-18 человек. Из них пять шоферов. Остальные – кто после ранения комиссован, а большинство и на самой передовой не воевали. Кто кузнецом был – кузнецы и в армии были нужны. Кто – в обозе, еще где… Большинство же – сразу в окопы на самую передовую, и погибли.

А, как наша деревня войну пережила, как работали и старые и малые на оборону, армию и страну кормили – в следующий раз расскажу.

Записал – Виктор Гладков

Наука и религия очень даже могут сосуществовать. Например, для изготовления бомбы нужна наука, а для её подрыва нужен религиозный человек.

Этот удивительный случай произошёл в далёком 1996 году в городе Москва на легендарном вещевом рынке Лужники. В простонародье его все знали как Лужа. Огромные суммы денег, товара, людей и историй были плотно переплетены в один огромный клубок под названием Лужа. И вот одна из них непосредственно коснулась вашего покорного слуги,  так как мне предстояло принять самое активное участие в этом забавной и в тоже время поучительной истории.

В это время довелось мне тогда трудится в качестве грузчика на одной пищевой точке в небольшой компании. Хотя это очень громкое название для бизнеса из 10 продуктовых палаток. Эти палатки предоставляли горячую и холодную еду и напитки продавцам и покупателям на рынке. Можно сказать это были прородители нашей Крошки-Картошки и подобных заведений. В мои непосредственные обязанности входило песперебойное обеспечение работы моей точки. А именно снабжение всем необходимым, охрана, контроль продавцов и решение возникающих проблем.
Пару слов о моей замечательной продавщице. Звали её Любовь Афонасьевна, родом она из города Купянска, что в Украине.По образованию она была педагог и отдала своей любимой профессии всю жизнь. Но под пенсию тяжёлая экономическая ситуация заставила её сменить свою профессию и место. Эта была удивительная, харизматическая женщина, которая у себя на Родине пользовалась заслуженным уважением и любовью.
Начальником, он же хозяин данного предприятия был колоритный, умный и очень продвинутый в плане бизнеса кавказец Лёня. ( Хотя конечно он был вовсе ни какой не Лёня, но все его так звали и его устраивало). Вот за свою продвинутость он и отдал нашей пенитенциарной системе несколько лет за незаконную предпринимательскую деятельность. Есть такая статья в УК и её ещё ни кто не отменял.
И вот когда мы знакомы почти со всеми действующими лицами можно приступать к повествованию.
Однажды утром при формировании заказа продуктов на точку ко мне подошёл Лёня и прищурившись ехидно поинтересовался после чего у на завязался диалог.
- А куда это мил человек ты столько перца берёшь?
- Сколько? Нормально. Пачку чёрного и пачку красного.- парировал я.
- Так ты же вчера брал и позавчера.
- Ну так в продуктовом заказе Любовь Афонасьевна написала, вот я и собираю.
- Да ты знаешь, что на другие точки кто на неделю, а кто и на месяц берут по пачке и всё нормально, а твоей каждый день подавай. Она чего там собирает перец и себе в Украину отсылает?
- Хорошо, я разберусь.
Тут я и вправду задумался. Не то чтобы это была какая то большая проблема, но всё же раз начальник сказал, то надо выяснить в чём дело. Пройдя на точку и выждав затишье я попросил объяснения. На что она возмущённо ответила:
- А что, если у меня есть такой клиент, причём постоянный и он за раз съедает весь этот перец, что я должна его терять? Он может быть только поэтому ко мне и ходит, что я не скуплюсь на перец.
- Любовь Афонасьевна, ты конечно женщина порядочная, но не заговаривайся пожалуйста. Где это виданно, чтобы за раз по пачке перца съедали?
- А ты приходи в обед и посмотришь. Ещё и извинятся будешь за недоверие.
На том и порешили. А сам я подумал, ну вряд ли такой человек существует, ну если он и где то есть, то точно не в Луже, а где то в Тайланде. И точно она его к обеду не привезёт, а кого то подговорить на данную процедуру может и можно, но стерпеть вряд ли. Вот этот человек и проколется, а я посмеюсь.
Наступает обед. Я жду. Меня Любовь Афонасьевна заранее попросила пристально не таращиться, а сидеть тихо. И вот подходит ОН. Мне продавщица делает условный знак и я начинаю незаметно разглядывать нашего подопытного. Китаец или кореец, хрен их разберёт, всё на одно лицо, худощавого телосложения, невысокий, смуглая кожа. Всё цирк начинается. Я чуть глаза себе не сломал как косился. Любовь Афонасьевна накладывает клиенту порцию пельменей. Потом берёт красный перец и полностью высыпает в тарелку. Затем туда же ещё пачку чёрного. Представляете, белого цвета пельменей не было видно. Берёт 100 граммов водки и кусочек чёрного хлеба. И вот наш китаец начинает не спеша есть. Причём это так аппетитно у него получалось, что даже у меня потекли слюнки. Он накалывал пельмешек на вилочку, мокал его в бурую перечную юшечку и отправлял себе в рот. Потом он медленно пережевывал, откусывал хлебушка чуть чуть и запивал маленьким глотком водки. И не единого признака на какой то дискомфорт я не увидел, а видно по нему было, что он реально наслаждался процессом. Вот это облом!!! Вот это фокус !!! Я мягко говоря был в шоке.
А дальше была немая картина. Моё поведение привлекло внимание окружающих и когда они поняли в чём дело тоже немного ........ли, у нас наверное у всех лица были "удивлённые", глаза вылезли из орбит .Смущённый китаец перестал жевать а только непонимающе переводил свой взор с одного на другого. И только моя продавщица с победоносным видом и половником в руке наблюдала за нами издали.
Поняв всю несуразность данной ситуации я подошёл к китайцу и извинился за доставленное беспокойство. Остальных зевак попросил удалится и пошёл на поклон к Любови Афонасьевне. Она мне с сожалением пожалилась, что скорее всего он больше к ней не придёт после подобного конфуза. Конечно это была моя вина и необходимо было выправлять ситуацию. Я подошёл к нему и заговорил. Мы немного пообщались и в процессе беседы я с восхищением его даром дал ему один совет как можно обедать бесплатно и за это ещё получать деньги. Надо просто спорить на это и предлагать оппоненту самому насыпать перец на его усмотрение.
Прошло пару недель. И опять состоялся разговор с Лёней по поводу перца. Естественно он мне не поверил и нами было решено заключить пари на ящик коньяка. В те времена такие были ценности. И после очередной демонстрации чудесных возможностей нашего китайца я выиграл 20 бутылок коньяка. Кстати выигрыш я так и не получил. Как то так. Но вот этим вечером он накрыл стол для всего нашего коллектива. Толи я этому поспособствовал, толи так совпало.
Но это ещё не всё. А вОт в чём главная мораль данной истории. Где-то через месяц меня моя продавщица попросила встретится с клиентом. Честно говоря я думал, что будут какие то претензии или жалобы, но оказалось всё гораздо интереснее. Меня ждал наш китаец. Мы тепло поздоровались, немного поговорили про жизнь, а потом он мне протягивает 5 000 рублей (тогда это были миллионы) со словами благодарности о данном ему хорошем совете по поводу пари на еду. Конечно я отказывался и мотивировал это тем, что это же он ест перец, а не я. Но он был очень настойчив. И тогда он мне сказал сокраментальные слова которые заставили меня взять деньги и отложились на всю мою жизнь.
- Вы русские никогда не будете жить хорошо пока не поменяете своего отношения к бизнесу и деньгам. Ты думаешь я тебе делаю хорошо, что даю деньги? Нет, я прежде всего себе делаю хорошо, а уж потом только тебе. Это тебе вознаграждение за отличную бизнес идею. Я сейчас зарабатываю больше на перце, чем на основной работе и быстрее и ещё сытый постоянно. А вот теперь когда ты будешь знать, что я тебя обязательно отблагодарю, ты или друзьям расскажешь и они мне какую нибудь идею ещё подкинут или ты сам ещё что подскажешь. Я зарабатываю и даю другим заработать. Только так делается бизнес на долгие годы, а не так как у вас на один раз. Урвал и свалил в сторону.
Вот Вам одно пари, два человека, два результата, две жизненные философии.

Мне было лет 8-9, когда у бабушки пропали золотые наручные часы. Она забила тревогу. Часы-то дорогие, ого-го!
Мой дядя, тетя и мама допрашивали меня посадив меня на кухонную табуретку и заставляя смотреть в глаза. Я им объяснял, что я не брал, что я без понятия, но они давили с разных сторон, вышибая из меня слезы от бессилия что-либо доказать трем взрослым людям.
Они морально прессовали меня 4 часа, ища подходы с разных сторон. "А может ты забыл, да с кем не бывает" и так далее. Тактика хороший и плохой полицейский, угрозы и жалость, все смешалось для перепуганного меня в липучий стыд и непонимание.
Что-то внутри меня дало трещину. Мне не верили! Я говорю правду, а мне не верят. Трещина разошлась и внутри меня сломалась тоненькая веточка детской беззаботности и веры в себя.
В итоге мне стало так тошно, страшно и так плохо от пресса, что для того, чтобы прекратить эту пытку, я соврал.
Я сказал, что отдал часы другу в классе.
Дядя на велосипед и к другу.
Конечно, там ничего не знали.
На следующий день я пошел в школу с опущенной головой, стыдом и злобой на себя.
Перед другом я извинился, но в желудке в тот день была лава и учиться я нормально не мог.
Внутри прочно прижились обида, вина, стыд и нежелание идти домой, в котором собственная мать предала меня, не поверив мне, своему сыну.
Через неделю бабушка часы нашла.
Никто передо мной не извинился. Да и зачем перед ребенком-то извиняться? Че такого-то?
А я просто перестал доверять матери и родственникам.

Смеяться над политиками — это не повод их избирать.

Нужно было мне как-то сделать важный звонок. Боялся запамятовать, решил обратиться к искусственному интеллекту.
- Алиса, напомни мне пожалуйста позвонить в 7 вечера.
- Включаю напоминание.
Наступил вечер, я благополучно не забыл, но решил дождаться напоминания (хоть как оно звучит).
19:00 - тишина.
19:01 - в недоумении:
- Алиса, ты почему мне не напомнила позвонить?
- А я забыла.
Люди добрые, этот интеллект точно искусственный?!