мы сидим с ним в кафе, говорю ему: слушай, мужик,
я заебана в доску, и замуж уже не пойду.
я ж тебе предложила так много: ебаться, дружить,
а не тупо вариться в хозяйственном этом аду.
я поэт, и мне некогда шторы стирать по ночам,
чистить ванну, ебошить закрутки и гладить белье.
это ж просто какой-то чистилищно-адовый чан,
и уйдет от меня навсегда вдохновенье мое.
- ты же пишешь хуйню, - говорит мне мой горе-жених,
можно этим говном и пожертвовать ради семьи.
нарожаем детей, неприменно двоих чи троих,
купим курочек, уток, коня, две въетнамских свиньи.
я набью тебе морду, чтоб слушала мужа вообще,
чтобы не было время над пошлою рифмой страдать.
ты наваришь мне самых пиздатых наваристых щей,
и привыкнешь к тому, что ты баба: хозяйка и мать.
и скрутив ему дулю, я ткнула её между глаз,
предварительно плюнув на палец - пысьменный, большой.
"не пошел бы ты в сраку, хозяйственный ты пидорас".
и надела ему на ебало тарелку с лапшой.
и вино прихватив, я ушла в ботанический парк,
ще й бокал своровала, чтоб пить из него до утра.
и уснула на лавке, под вой очумелых собак,
и в отделе под утро орали с меня мусора.
(с) levandovich