Иду по узкой дорожке. Стоит компания молодых ребят. Говорю — молодые люди, можно пройти. А, да, проходите, конечно — расступились.
Иду с коляской по узкой дорожке. Стоит компания молодых ребят. Говорю — молодые люди, можно пройти. Пара лиц презрительно скривилась, молча расступились.
Иду с коляской и ребёнком за руку по узкой дорожке. Стоит компания молодых ребят. Говорю — молодые люди, можно пройти. Расступились, и ехидный голос — конечно, вы ж мать, вам нужнее.
В троллейбусе на задней площадке едет мужик, лет 30-40, приличный, спокойный. Вдруг бледнеет, начинает оседать на пол. Народ подхватывпет, усаживает. Ахи охи.
В автобусе на средней площадке у окна стоит дама с мальчиком лет пяти. Явно мама. Приличная, спокойная. Пару остоновок стоят, смотрят в окно, иногда переговариваются. И вдруг она бледнеет, глаза стеклянные, руки судорожно сжимают поручни. Кондуктор замечает, поддерживает её рукой, просит у сидящих рядом парней — посадите её. А в ответ — пусть на такси ездит со своим щенком, мы не обязаны.
Нет больше у нас мам, есть только ЯЖМАТЕРИ