xxx: Когда я отдыхал во Вьетнаме, соседний номер снимали два американских гея. И они ночью долбили друг друга. Один яростно стонал, второй утробно ухал. Это, на мой взгляд, для психики испытание посерьёзнее.

yyy: Зачем сразу в геи записывать? Вариант, что они гетеросексуальные американские орнитологи и привезли с собой пересмешника и филина даже не рассматривается?

На уроке по природоведению поставили тройбан, за то, что я про подсолнечники сказал, что они вращают свой цветок вслед за солнцем, поэтому так называются.
- Нет, они носят такое название потому, что похожи на солнце, а поворот это общее заблуждение и выдумка.
Я спорить не стал. Дома меня встречали подсолнухи, которые смотрели прямо на меня из палисадника, когда я открывал ворота приходя из школы. И каждое утро, когда мы с папой завтракали, они смотрели на нас в окно (в сторону вставшего солнца) и шептали мне что-то вроде "ппц она тупая", "сама она ничем не вращает".

Иногда мне кажется, что будильник специально выбирает момент, когда ты очень крепко спишь. Видимо, обладает особыми навыками.

Я, наконец, нашёл его. Встречные, то ли по бестолковости, то ли по ехидству, давали самые противоречивую информацию. А никаких указателей или рекламы, конечно, не было, не универсам же. «Он» - это ОРС, отдел рабочего снабжения. Магазины были такие, но не для всех, а для определённой касты. В нефтедобывающих районах – только для нефтяников, в металлургических – для металлургов, вдоль железных дорог для железнодорожников и так далее.
Зашёл, внутри пусто. Только за прилавком колышется туша продавщицы. Да в углу скромно притулилась какая-то старушка, ничего не покупает и – почему-то сразу понятно – никого не ждёт, просто стоит. «Здрасьте» «И Вам не кашлять, молодой человек.» Предъявил я свои бумаги. «Тушёнка есть? Нету… Может, сгущёнка есть? Тоже нету… А это есть? О, это мне повезло, пять килограммов свешайте, пожалуйста. А это? Да у вас тут какой-то край изобилия. Тоже пять килограммов. А это?..» Набил я свой мешок доверху. Набор, в сущности, скромненький, но ведь в обычных магазинах и того нет, только «Завтрак туриста» и какая-то морская водоросль в банках. И то и другое гадость несусветная, абсолютно несъедобная. По завершении в шутку, как и с тушёнкой да сгущёнкой, спрашиваю: «Сыр есть? Есть?! Вы всерьёз? Полтора килограммчика, пожалуйста. Куском.» «Нельзя, - ответствует продавщица. – Максимум четыреста граммов.» «Давайте четыреста.» Какой именно сыр, мне и в голову не пришло спрашивать, их по всей РСФСР было, кажется, три названия, все не особо вкусные, но это был сыр. СЫР.
Тут к прилавку тихо подошла та самая старушка. Мне заметились её руки, большие, тёмные, натруженные. Раньше-то видно не было, она их под платком прятала. Платок потрёпанный, кое-где аккуратно заштопанный, повязан вокруг талии неопределённого цвета ветхого, но чистого платья. «Доченька, а мне сырку продашь?» «Нельзя, - привычно отвечает продавщица. – Вот молодому человеку можно, он поездник, а тебе, мамаша, нельзя.» «Извини меня, старую. Ты уж, доченька, на меня не сердись. Прости меня, доченька.»
Дошагал я до двери. Развернулся и пошёл обратно.
- Бабушка…
Она подняла на меня выцветшие глаза. Бесконечное терпение сочилось из этих глаз. И покорность – что бы ни случилось – абсолютная покорность. Как у лошади, принадлежащей скверному хозяину. Хлещут её беспрестанно кнутом, больно, конечно, но, значит, так надо. Иначе и быть не может.
- Что, сынок?
Протягиваю ей свёрток с сыром: «Возьмите, пожалуйста, бабушка. Это Вам.»
Она, вроде как, сперва поверить не могла. Словно та же забитая лошадь, которой вдруг вместо кнута пододвинули бадейку с овсом. Нет, так не бывает, это мне, кляче, снится. Потом засуетилась:
- Бог тебя благословит, сынок! Сейчас деньги достану. Сейчас-сейчас… Куда же ты, сынок? Деньги-то возьми, сынок!
Я уже был в дверях: «Спасибо. Не надо мне Ваших денег».
Достаточно жёсткий человек я, ни в коем случае не сентиментальный. Но тут иду вдоль путей на свою рефрижераторную секцию и чувствую, под веками слёзы вскипают. Слёзы злости и бессилия.
Вскарабкался по лесенке в вагон. Мешок механику передал: «Ты сегодня дежурный. Разбирай.» Сам сел на койку, сижу. Вижу одно и то же: огромные, с малолетства привыкшие к тяжёлому труду коричневые ладони. И глаза, когда-то ведь лучистые, а теперь потухшие глаза на морщинистом лице. И главное: невозможные терпение и покорность в них.
Механик на стол поочерёдно провизию на стол выкладывает: «О, и рис надыбал! Это ты молодец, шеф. А тут у нас что? Очень даже пригодится. А тут?..» Обернулся: «Слышь, начальничек, а если… Да что с тобой? Ты чего так сгорбился? Случилось что?!»
- Да ничего не случилось, - вяло отозвался я. – Всё, как обычно. Как обычно.

Макронить - часто звонить без пользы, долго и бестолку болтать по телефону.
Валять шольца - постоянно обещать, но ничего не давать.

xxx: Почему за такую хуйню до сих пор нету уголовной ответственности? Я просто представляю, что вот живёт мужчина в полной уверенности, что передал свои гены. Абсолютно нормальное и понятное человеческое желание. Мужчина работает, тратит деньги, чтобы его гены расли и выживали. Его, а не чьи-то ещё. И тут оказывается, что ничерта он не передал. И, возможно, уже поздно. И за такое великое, реально значимое наебалово женщина не несёт никакой ответственности, по сути. Это явно должно как-то регулироваться законом. По статистике минимум 5% мужчин растят не своих детей. Просто каждый раз пригорает.

В 2019 году купил Нинтендо Свитч. Годик побаловался, поднадоело и настал момент от неё избавляться. Выставил на авито по среднерыночной цене, мол, полный комплект, состояние огонь, достаточно быстро нашёлся покупатель, весёлый парнишка с дредами и лицом молодого Николаса Кейджа, и благополучно её забрал.
Проходит два годика и в один тоскливый вечерочек на работе я принимаю спонтанное решение прикупить такую же подержаную бирюльку, как и была. Быстро нахожу подходящее свежее объявление рядом за недорого, договариваюсь с продавцом и уже через 15 минут шурую в сторону ближайшего ТЦ. Подхожу к главному входу, а там меня уже ждёт... Тот самый Николас Кейдж с улыбкой до ушей и консолью в руках. Уже без дредов, правда, но это нестрашно. Подхожу, молча смотрим друг на друга, улыбаемся. Искра, буря, безумие... Диалог: -"Она?" -"Она". И начинаем ржать. Круг замкнулся, чо.